Сбор составных частей и подготовка их для курительной смеси составили годовой цикл. В первый год дон Хуан учил меня процедуре. В декабре 1962 года, на второй год, когда цикл был возобновлен, дон Хуан просто руководил мной, я собирал составные части сам, приготовил их и отложил до следующего года.

В декабре 1963 года новый цикл начался в третий раз. Дон Хуан тогда показал мне, как объединять высушенные составные части смеси, которые я собрал и приготовил годом раньше. Он положил курительную смесь в небольшой кожаный мешочек. И мы опять взялись за сбор различных составных частей на следующий год.

Дон Хуан редко упоминал «дымок» в течение года, который промелькнул между сборами. Однако, каждый раз, когда я приезжал навещать его, он давал мне подержать свою трубку, и процедура «знакомства» с трубкой развивалась так, как он ее описал. Он клал мне трубку в руки постепенно. Он требовал абсолютной и тщательной моей концентрации на этом действии и давал мне совершенно исчерпывающие указания. Любая небрежность с трубкой, сказал он, неизбежно приведет к его или моей смерти.

Как только закончился третий цикл сбора и приготовления, дон Хуан начал говорить, в первый раз за более, чем годовой период, о дымке, или об олли.

23 декабря 1963 года.

Мы возвращались на машине к его дому после сбора желтых цветков для смеси. Они были одной из необходимых частей. Я сделал замечание, что в этом году мы не следуем тому примеру в сборе составных частей, которому мы следовали в прошлом году. Он засмеялся и сказал, что дымок не поддается настроениям или обидам, как «трава дьявола». Для дымка не важен порядок сбора ингредиентов; все, что требовалось, так это то, чтобы человек, употребляющий смесь, был аккуратен и точен.

Я спросил дона Хуана, что мы будем делать со смесью, которую он приготовил и отдал мне на хранение. Он ответил, что эта смесь моя и добавил, что мне надо воспользоваться ею как можно скорее. Я спросил, сколько ее требуется на каждый раз. Небольшой мешочек, который он мне дал, содержал примерно втрое больше, чем содержит небольшая пачка табака.

Он сказал, что мне надо использовать содержимое мешочка за один год, а сколько мне будет нужно каждый отдельный раз при курении — так это мое личное дело.

Я захотел узнать, что случится, если я не использую весь мешочек. Дон Хуан сказал, что ничего не случится, дымок ничего не требует. Сам он больше не нуждается в курении и все же он каждый год приготавливает новую смесь. Затем он поправился и сказал, что ему редко бывает нужно курить. Я спросил, что он делает с неиспользованной смесью, но он не ответил. Он сказал, что смесь уже нехороша, если не использована в течение одного года.

В этой точке мы вступили в большой спор. Я неправильно выразил свой вопрос, и его ответы казались неясными. Я хотел знать, потеряет ли смесь свои галлюциногенные свойства или силу через год, делая таким образом годовой цикл необходимостью, но он настаивал, что смесь через любое время не теряет свои свойства. Единственное, что происходит, — сказал он, — что человеку она больше не нужна, так как он сделал новый запас. Ему нужно избавиться от неиспользованной старой смеси особым образом, который в данный момент дон Хуан не хотел мне открыть.

24 декабря 1963 года.

— Ты сказал, дон Хуан, что тебе более не нужно курить?

— Да, потому что дымок — мой олли, мне не нужно больше курить. Я могу вызвать его в любое время и в любом месте.

— Ты хочешь сказать, что он приходит к тебе даже, если ты не куришь?

— Я имею в виду, что я прихожу к нему свободно.

— Смогу ли я тоже делать это?

— Да, если тебе удастся сделать его своим олли.

31 декабря 1963 года.

Во вторник, 25 декабря, я имел первый опыт встречи с олли дона Хуана, дымком. Весь день я крутился вокруг него и угождал ему. Мы вернулись в его дом к концу дня. Я заметил, что мы ничего не ели весь день. Но ему совершенно не было дела до всего этого.

Вместо этого он начал говорить мне, что совершенно необходимо для меня познакомиться с дымком. Он сказал, что я сам должен испытать это, чтобы понять, насколько он важен, как олли.

Не давая мне возможности что-либо сказать, дон Хуан сообщил мне, что он собирается зажечь свою трубку для меня прямо сейчас. Я попытался разубедить его, утверждая, что я не считаю себя готовым. Я сказал ему, что, мне кажется, я еще недостаточно долго держал трубку просто в руках. Но он сказал, что мне осталось мало времени учиться и мне придется пользоваться трубкой вскоре.

Он вынул трубку из ее футляра и погладил ее. Я сел на пол рядом с ним и отчаянно пытался заболеть и спасовать, сделать все, что угодно, чтобы избежать этого неизбежного круга.

В комнате было почти темно. Дон Хуан зажег керосиновую лампу и поставил ее в угол. Обычно лампа поддерживала в комнате относительную полутьму, и ее желтоватый свет всегда успокаивал.

На этот раз, однако, свет казался тусклым и необычайно красным, он нервировал. Дон Хуан развязал свой мешок со смесью, не снимая его с тесьмы, накинутой на шею. Он поднес трубку к себе вплотную, взял ее внутрь рубашки и положил немного смеси в чашечку трубки. Он велел мне наблюдать, указав, что, если сколько-то смеси просыплется, то она попадет к нему за рубашку.

Дон Хуан наполнил чашечку, затем завязал мешочек одной рукой, держа трубку в другой. Он поднес небольшое глиняное блюдо, дал его мне и попросил принести угольков снаружи. Я пошел за дом и, взяв несколько углей из печки, вернулся назад. Я чувствовал глубокое любопытство.

Я сел рядом с доном Хуаном и подал ему блюдо. Он взглянул на него и заметил, что угли слишком большие. Он хотел поменьше, которые войдут внутрь чашечки трубки. Я пошел назад к печке и взял то, что требовалось. Он взял новое блюдо углей и поставил его перед собой.

Он сидел со скрещенными ногами. Взглянув на меня уголком глаза, он наклонился вперед так, что его подбородок почти коснулся углей. Он держал трубку в левой руке и исключительно быстрым движением правой руки схватил пылающий уголек и положил его в чашечку трубки. Затем он снова сел прямо. Держа трубку обеими руками, он поднес ее к губам и три раза пыхнул дымом. Он протянул руки ко мне и повелительным шепотом сказал, чтоб я взял трубку в руки и курил.